Колеса - Страница 90


К оглавлению

90

А Гропетти заявил: “Можно, конечно, что угодно написать на бумаге, но это ни в коей мере не будет отражать атмосферы, царящей в Детройте, потому что мы еще толком ее не знаем. Вооружившись самой современной съемочно-звуковой аппаратурой, мы и прибыли сюда, чтобы попытаться ее уловить”.

Невысокого роста, с густой, окладистой бородой, режиссер был похож на взъерошенного воробья. Он всегда ходил в черном берете и куда больше заботился о зрительных образах, чем о словах. “Я хочу, – заявил он, – чтобы обитатели городского гетто – работяги, девушки и парни – рассказали нам, что они думают о своей жизни и как смотрят на нас, подонков. А это значит – о том, кого и что они ненавидят, каковы их надежды, радости, разочарования, чем они дышат, как спят, развратничают, потеют, что видят и чем пахнут. Все это я собираюсь заснять на пленку – их рожи, голоса, причем без каких-либо проб и репетиций. И пусть говорят так, как умеют. Не исключено, что я пну одного-другого в зад, чтобы он взвился от злости, но так или иначе заставлю говорить, и, пока они будут говорить, камера будет скользить по лицам, словно натренированный глаз проститутки, и мы увидим Детройт, как они его видят – взглядом обитателей городского гетто”.

И этот подход вполне себя оправдывает, заверила Барбара Йетс-Брауна.

Гропетти решил снимать методом Sinema verite <Документальное кино (фр.).> и теперь с камерой в руках и с минимальным количеством съемочных приспособлений бродил по улицам города в сопровождении операторов, убеждая людей свободно и непринужденно – а иногда и взволнованно – рассказывать о своей жизни. Барбара, которая обычно сопровождала его в киноэкспедициях, знала, что, обладая гениальным инстинктом выбора, Гропетти умел заставить отобранных для съемки людей забыть о том, что на них направлены объектив и осветительная аппаратура. Никто не знал, что нашептывал маленький режиссер людям, прежде чем они открывали рот перед камерой; иногда, склонив голову, он несколько минут проникновенно смотрел им в глаза. И это всегда вызывало ответную реакцию – смех, антипатию, человеческий контакт, стремление замкнуться, угрюмость, наглость, настороженность, гнев, а иногда – как в случае с молодым черным активистом, который вдруг так разговорился, что не остановишь, – даже откровенную ненависть.

Почувствовав, что встретил подходящего собеседника, Гропетти мгновенно отскакивал в сторону, чтобы оператор по его тайному сигналу успел зафиксировать на пленку выражение лица и невольно вырвавшиеся у человека слова. А потом Гропетти мог с безграничным терпением повторять одно и то же, пока не добивался того, чего хотел, – раскрытия личности, не важно, доброй или злой, симпатичной или безумной, зато жизненно правдивой и реальной, не скованной присутствием неуклюжего интервьюера.

Барбара уже видела отдельные кадры и целые сюжеты, отснятые на улицах города, и пришла в полный восторг. С операторской точки зрения отснятый материал вызывал в памяти портреты Кэрша, оживленные и озвученные магией Гропетти.

– Поскольку фильм будет называться “Автосити”, – заметил Йетс-Браун, выслушав Барбару, – может, вы все же напомните Гропетти, что в городе есть не только люди, но и автомобили и что мы надеемся увидеть на экране некоторые из них, причем желательно те, что выпускает наш заказчик.

Барбара почувствовала, что старший инспектор уже начал сожалеть о своем решении: не стоило давать ей всю полноту власти над фильмом. Вместе с тем он понимал, что съемки любого фильма должен возглавлять кто-то один и что, пока агентство не отстранит Барбару или не уволит, таким человеком будет она.

– Автомобили непременно будут в фильме, – заверила Барбара Йетс-Брауна, – причем автомобили именно нашего заказчика. Мы это не акцентируем, но и не скрываем, поэтому большинство зрителей их узнает. – И она рассказала о съемках, уже начавшихся в сборочном цехе автомобильной компании, с упором на показ неквалифицированных рабочих, набранных среди жителей гетто, в том числе Ролли Найта.

Во время съемок рабочие на конвейере даже не заметили, что камера была направлена на Ролли. Частично это объяснялось просьбой самого Ролли, а частично – стремлением реалистически показать окружающую обстановку.

Леонард Уингейт, заинтересовавшийся проектом, над которым работала Барбара, еще в тот вечер, когда они встретились на квартире у Бретта Дилозанто, помог им без излишнего шума организовать съемки. На заводе стало известно лишь то, что снимают какой-то участок конвейера, причем никому толком не было известно, с какой целью. Только Вес Гропетти, Барбара да оператор и звукооператор знали, что большую часть времени они лишь делают вид, будто снимают производство, тогда как на самом деле главной их заботой было снять Ролли Найта.

На пленку же записывались только производственные шумы. Потом Барбаре воспроизвели сделанную запись. Это была жуткая какофония, которая, однако, могла служить на редкость удачным фоном для отснятых кадров.

Голос Ролли Найта Гропетти решил наложить позже, записав его прямо на квартире, где Ролли проживал со своей подружкой Мэй-Лу. При этом обещал присутствовать и Леонард Уингейт. Кроме того, хотя Барбара не сообщила этого Кейсу Йетс-Брауну, будет и Бретт Дилозанто.

– Не забывайте только, – предупредил ее по телефону Кейс Йетс-Браун, – что мы тратим массу денег нашего клиента, за которые придется отчитываться.

– Мы не выходим за рамки сметы, – ответила Барбара. – А клиенту, похоже, нравится то, что мы до сих пор отсняли. Во всяком случае, таково мнение председателя совета директоров.

90