Колеса - Страница 51


К оглавлению

51

Бретту казалось, что ни в каком другом городе, в том числе и в Нью-Йорке, где дело обстояло достаточно скверно, ему не попадались такие грубые, нахальные и упрямые автомобилисты, как на улицах и автострадах Детройта. Возможно, это объяснялось тем, что город жил автомобилями, и они здесь стали символами власти, но так или иначе “моторизованный” житель Детройта превращался поистине во Франкенштейна <Франкенштейн – получеловек-получудовище, герой фильмов ужасов.>. Большинство новых жителей, которых сначала возмущала езда под девизом “не уступать ни пяди”, очень скоро в порядке самообороны начинали вести себя точно так же. Что до Бретта, то он примириться с этим никак не мог. Ему, привыкшему к вежливости калифорнийских водителей, езда в Детройте представлялась кошмаром и вызывала у него раздражение.

Дежурный по стоянке явно забыл, что ему надо отогнать машины. Бретт понимал, что придется вылезти и разыскать его – дождь или не дождь. Кипя от злости, он вылез. Однако, увидев дежурного, не стал возмущаться. Настолько тот был несчастный, усталый и промокший. И Бретт, дав ему “на чай”, лишь указал на преградившие путь машины.

По крайней мере, подумал Бретт, снова садясь в свою машину, его ждет теплый, уютный дом, какой у дежурного едва ли есть. Бретт жил в Бирмингеме, в шикарном особняке при Сельском клубе, и сейчас он вспомнил, что вечером обещала прийти Барбара, чтобы вместе поужинать.

Детройт компенсировал Бретту свое уродство, давая возможность вести широкий образ жизни и не заботиться о деньгах, ибо Бретт получал ежегодно пятьдесят тысяч долларов плюс премиальные и не делал тайны из того, что доволен судьбой.

Наконец машины, загораживавшие проезд, были отогнаны. И когда та, что стояла непосредственно перед Бреттом, тронулась с места, двинулся вперед и он.

До ворот оставалось каких-нибудь пятьдесят ярдов. Впереди шла другая машина, тоже направляясь к выходу. Бретт Дилозанто слегка нажал на акселератор, чтобы сократить разделявшее их расстояние, и полез в карман за деньгами – у выезда ведь сидел кассир.

И вдруг перед ним словно из-под земли вырос темно-зеленый седан, перед самым его носом вырулив из левого ряда. Бретт резко нажал на тормоза, автомобиль отбросило в сторону, однако он сумел вырулить, остановился и крепко выругался.

Должно быть, все огорчения, выпавшие на долю Бретта за этот день, да и его отношение к детройтским автомобилистам вообще вызвали этот взрыв. Бретт выскочил из машины, бросился к темно-зеленому седану и в ярости дернул на себя дверцу со стороны водителя.

– Сукин ты… – вырвалось у него, и он осекся.

– В чем дело? – спросил водитель. Это был крупный, хорошо одетый седовласый неф лет пятидесяти с лишним. – Вы что-то хотели сказать?

– Не имеет значения, – буркнул Бретт, собираясь закрыть дверцу.

– Нет, подождите! Для меня это имеет значение! Я могу даже пожаловаться в Комиссию по правам человека. Я скажу им, что некий белый молодой человек распахнул дверцу моей машины с явным намерением дать мне по физиономии. Когда же он увидел, что я принадлежу к другой расе, то сразу передумал. А вы знаете, это ведь дискриминация. И людям там, в комиссии, это не понравится.

– Ну, это не будет для них чем-то новым, – рассмеялся Бретт. – Вы что, хотите, чтобы я высказался до конца?

– Пожалуй, что да, раз уж вы начали, – сказал неф. – Но я предпочел бы выпить с вами, а потом извинился бы за то, что влез впереди вас. Это получилось по глупости, чисто случайно – просто уж очень тяжелый был у меня день.

– Значит, и у вас был тяжелый день?

– Видимо, нам обоим сегодня досталось. Бретт кивнул.

– О'кей, давайте выпьем.

– Может, прямо и отправимся в “Джимс-гараж”? Это в трех кварталах отсюда. Между прочим, меня зовут Леонард Уингейт.

И зеленый седан выехал из ворот, следом за ним – Бретт. Первое, что они выяснили, после того как заказали виски со льдом, было то, что оба работают в одной и той же компании. Леонард Уингейт занимал довольно высокий пост в отделе персонала и, как узнал из их беседы Бретт, был всего на две ступеньки ниже вице-президента. Позже он узнает, что его новый знакомый был единственным нефом, дослужившимся до такого положения.

– Я слышал ваше имя, – заметил Уингейт. – Вы тот Микеланджело, что создал “Орион”, не так ли?

– Ну, мы надеемся, что он оправдает наши ожидания. Вы видели прототип?

Собеседник Бретта покачал головой.

– Могу это устроить, если хотите.

– Очень бы хотел. Выпьете еще?

– Теперь моя очередь угощать. – И Бретт поманил бармена.

Бар при ресторане “Джимс-гараж”, красочно декорированный старомодными деталями автомобилей, стал за последнее время местом встречи автомобилестроителей в деловой части Детройта. С наступлением вечера он начал заполняться, и сразу стремительнее задвигалась обслуга и громче зазвучали голоса.

– Очень многое связано с этим младенцем “Орионом”, – сказал Уингейт.

– Вы чертовски правы.

– Особенно работа для моих подопечных.

– Кто это?

– Почасовики – черные и белые. Как пойдут дела с “Орионом”, так пойдут дела и многих семейств в этом городе: по скольку часов люди будут работать и сколько они будут приносить домой. От этого, естественно, будет зависеть и образ их жизни, и питание, и выплата долгов за купленные в рассрочку товары, и возможность приобрести новую одежду, поехать отдохнуть, и судьба их детей.

– А ведь это и в голову не приходит, – помолчав немного, заметил Бретт, – когда бьешься над эскизом новой модели или лепишь из глины макет крыла.

51